Перейти к содержанию

Оскар Спек. 30.000 миль, из Германии в Австралию на каяке на вёслах и под парусом.


Рекомендуемые сообщения

  • Администратор

Наткнулся на мой взгляд интересный материал в сети. 

 

Я думал что прочитал уже все истории про мореплавателей экстремалов, но периодически всплывает что-то новое, поражающее воображение. Вернее эта история очень старая, но малоизвестная и в этом замешана политика. Я нашёл в сети всего несколько упоминаний об Оскаре Спеке на русском языке. Там описывается лишь в общих чертах его грандиозное плавание. Мне удалось нарыть немного больше информации на англоязычных сайтах, включая рассказ самого Оскара записанный журналистом Дунканом Томпсоном.219020_900.jpg

 

 

Австралийцев с морским каякингом познакомил ещё в 1939 году немец из Гамбурга — Оскар Спек. Он приплыл туда на каяке. Один! Семь лет он грёб из Ульма не Дунае до Австралии, преодолевая стихию океанов, переходя с острова на остров на лодке совершенно не предназначенной для моря. Во время этого эпического путешествия его грабили, в него стреляли, называли богом и обвиняли в шпионаже на нацистов. В том, что мало кто знает о его путешествии, нет ничего необычного. Он выбрал неудачный период мировой истории для своего удивительного путешествия. 30.000 миль на хрупкой лодке из каркаса обтянутого тканью. С опозданием, Национальный морской музей Сиднея посвятил выставку его плаванию.

В 1932 году, когда Спек покинул Ульм, в Германии был мир и экономический кризис. Семь лет и четыре месяца спустя, в сентябре 1939, когда он пробивался через прибой на песчаный пляж острова Сайбай, что в 60...70 милях к северу от острова Терсди, на носу каяка, часто скрывающегося среди волн, развивалась маленькая свастика, которую он нёс от самой Германии. Это было через две недели после начала Второй мировой войны, но Оскар об этом не знал. Три австралийских полицейских на берегу дожидались, когда он выберется на берег, на случай если это было немецкое вторжение. - Молодец, парень! - они тепло пожали ему руку. - Ты сделал это! Дошёл на этой штуковине из Германии до Австралии! Но у нас для тебя плохие новости. Ты из вражеской страны и мы должны интернировать тебя.

Что они и сделали. Спека бросили за колючую проволоку в лагере для интернированых лиц в городке Татура, Виктория. Служба безопасности изъяла его Лейку и плёнки (большую часть плёнок он в последствии получил назад). Цензура наложила запрет на его историю. Вот почему вы никогда не слышали о Оскаре Спеке.

Время проведённое в лагере Оскар не терял даром, он разработал новую машиину для резки и полировки опалов и других драгоценных камней, что сделало его после окончания войны очень состоятельным человеком. Он был добытчиком опалов в Лайтнинг-Ридже и продолжил карьеру как огранщик.

Умер Оскар после продолжительной болезни в 1995 году в возрасте 88 лет. Детей у него не было и после смерти Нэнси Стил, его гражданской жены, записи и снаряжение его экспедиции были завещаны Австралийскому Национальному Морскому Музею в Сиднее.

.

Оскар Спек.

219322_900.jpg

 

Изначально у меня не было намерения рассказывать историю своего путешествия, я просто хотел рассказать Австралийцам о разборных лодках, являющихся современной версией древних эскимосских каяков. Но был бы я для них авторитетом в этом вопросе?

В Германии я был известным каякером ещё до 1932 года. По мере того как продвигалось моё путешествие и сообщения о нём приходили с Кипра, из Греции, из Индии, я был признан самым опытным в мире экспертом в каякинге. Австралийские каякеры тоже знают меня. Я был избран почётным членом Каноэ Клуба Нового Южного Уэльса. Каяк, на котором я прибыл туда, был представлен членам клуба. Но основная масса австралийцев не знала обо мне ничего, за исключением, пожалуй имени, изредка появляющегося в местных газетах с описанием ранних этапов моего путешествия.
Только более полный рассказ о нём может представить меня, надеюсь он убедит вас, что я опытный каякер. Во время путешествия было много ситуаций, когда я мог погибнуть, если быне был таковым, хотя я был ещё и удачливым. Только везение позволило мне выжить и приобрести навыки при помощи которых я преодолел опасные моря на последних этапах путешествия.

Оригинальный каяк примитивной формы использовался эскимосами на протяжении многих веков. Современные каяки обтекаемой формы, изготовленые из дерева, много лет используются в Европе для спорта и отдыха. Но они были недоступны для городского жителя. Их невозможно привезти домой и хранить в городской квартире. А арендовать или даже просто хранить лодку в Европе очень дорого для обычного человека.

Нужна была лодка не только пригодная для прохождения порогов и лёгкая для переноски, но и легко складывающаяся в небольшую упаковку, легко перевозимую на поезде или автобусе до места занятий спортом в выходные. Изобретатель разборного каяка выполнил все эти условия. Такой каяк состоит из каркаса из лёгких гибких деревянных элементов, который, словно кожей, обтягивается оболочкой из ткани ламинированой резиной. Конструкция настолько гениальная, что будучи собранной, становится такой же жёсткой, как её полностью деревянный прототип. Разобранная и сложенная в упаковки, может храниться в любом углу дома или квартиры. Существуют одно и двух местнаые каяки, весом в 40 и 65 фунтов соответственно.

Железные дороги сократили тарифы на перевозку складных лодок, чтобы сделать спорт доступнее. Летом разборные каяки сотнями и тысячами ходят по рекам и озёрам Европы.

Размеры? Мой двухместный каяк (я убрал из него второе сидение) весил 65 фунтов, имел длинну 18 футов, ширину 33 дюйма и надводный борт 9 и ¾ дюйма. Он принимал на борт груз в 650 фунтов. При хорошем ветре и ровном море разгонялся до 6,5 узлов, при полной нагрузке и с одним гребцом мог идти со скоростью три узла.

Конечно, течения сильно влияли на его скорость. На нём был парус, площадью 16 квадратных футов, но при сильном ветре использовать его было опасно. Руль управлялся ногами, тросики соединяли его с рулевой планкой.

В путешествие я брал с собой запасное весло, компас, морские карты и лоцию побережъя описывающую все ориентиры, глубины, все мельчайшие проливы и скалы. У меня были два латунных водонепронецаемых контейнера для фотоплёнок, камер и одежды. Свежая вода хранилась в небольших танках спрофилированных по форме бортов каяка. Они содержали пять галлонов.

Я сказал «свежая вода»? В тропиках, во многих местах по моему маршруту «свежая вода» была ярко- зелёного цвета, поэтому я запасался также зелёными кокосами, надёжным источником чистого от бактерий питья, и сгущённым молоком.

Я описал характеристики моего разборного каяка, но он обладал ещё одним качеством, о котором не знал даже его производитель. Он помогал мне находить друзей по всему миру. Он был входным билетом первого класса практически куда угодно. Немного лимитированым, так как путешествовать приходилось в условиях более чем немного опасных, но давал мне привилегии, о которых пассажир роскошной каюты класса люкс на океанском лайнере даже не слышал.

Никогда не забуду встречу с губернатором британского Белуджистана сэром Норманом Картером. Два магараджи организовали для него охоту. Недалеко от пляжа был выстроен великолепный лагерь, даже с триумфальной аркой.

Совершенно случайно я причалил к этому пляжу чуть раньше.

Сэр Норман и его помощники подошли к пляжу. Там, для его приветствия, с красочными свитами, во всем своём царственном великолепии, стояли махараджи Калата и Лас Беллы. Их имена были объявлены губернатору. Он слегка повернулся направо, поклонился магарадже Калата, затем влево, кланяясь так же строго Его Высочеству Магарадже Лас Беллы. Затем он заметил меня, одетого в неформальную рубашку и штаны, извлечённые из герметичного контейнера. Сэр Норман поспешил ко мне и тепло пожал руку. «Позвольте поздравить вас, мистер Спек, - сказал он. - Великолепное достижение.» Он настоял на том, чтобы отвести меня в свой шатёр и собственноручно угощал меня выпивкой, слушая мои рассказы. Два ревнующих магараджи стояли снаружи, ожидая начала охоты.

Конечно, компания «Пайонир Фальтбот» создавшая мою байдарку, не гарантирует подобный приём. Но, позвольте мне начать рассказ о моём путешествии.

 

219426_900.jpg

 

В Гамбурге я был подрядчиком электротехнических работ. У меня был 21 работник, но потом наступил кризис. В 1932 году у моей фирмы совсем не стало работы и мне пришлось её ликвидировать. В Германии для меня не было никакой перспективы, но я слышал, что работа могла быть на медных рудниках на Кипре. Тогда я вовсе не собирался в Австралию.

У меня было немного денег, достаточно, чтобы экипировать лодку. Однажды утром я взял свой каяк, припасы и отправился на поезде в Ульм. Там, на берегу Дуная я собрал каркас и обтянул его резинотканевой оболочкой. Разборные лодки не созданы для моря. Если сравнивать их с сухопутными средствами передвижения, они ближе всего к велосипеду. На велосипеде нужно постоянно крутить педали и рулить, чтобы не упасть. На каяке можно конечно идти и под парусом, если погода хорошая, но приходится быть постоянно активным, постоянно рулить, чтобы встретить каждую отдельную волну носом под правильным углом. Достаточно неправильно принять одну волну и каяк может перевернуться и затонуть. Первый переворот в океане может стать и последним.

Когда ветер усиливается, приходится убирать крохотный парус и грести. Иногда мне приходилось грести непрерывно по 16 часов. Жизнь превращается в бесконечную монотонную греблю, болят руки и плечи и всё тело невыносимо жаждет только одного — сна. Но задремать нельзя даже на минуту, нужно постоянно рулить, правильно принимая каждую волну.

На больших лодках, попав в трудную ситуацию, люди молятся. На байдарке в плохую погоду тоже молятся, но при этом крепко сжимая весло в руках и держа напряжённые ноги на рулевой планке. Здесь не бывает длинных молитв, всего лишь крик, желание выжить, и одному богу известно как часто он повторяется.

Мольбы о выживании и яростная, эмоциональная борьба против стихии побеждают шторм. Мне везло с погодой в первой половине плавания и это позволило приобрести опыт и навыки позволившие выжить во время его второй части. Во время плавания я переворачивался десять раз, но каждый раз при прохождении через прибой и никогда в открытом море. Байдарочники знают, что не стоит бояться встречной волны идущей под прямым углом, но попутную волну принимать под прямым углом нельзя. При этом руль поднимается из воды, теряется контроль над лодкой, она разворачивается лагом и переворачивается.

Путешествие длилось семь лет. На вёслах и под парусом я пересёк немецко-австрийскую границу, прошёл мимо вены в Венгрию и достиг знаменитых Железных Ворот на Дунае. Все путеводители для байдарочников советуют быть здесь предельно осторожными. В этом месте Дунай течёт между мрачными крутыми берегами, образуя огромные водовороты способные засосать неосторожного гребца. Я внимательно смотрел по сторонам, большие водовороты обходил, через маленькие мой каяк скользил без проблем. Мне сопутствовала удача.

На границе Болгарии и Югославии я решил, что Дунай слишком спокоен, мне захотелось покорить новую реку. Как раз недалеко оттуда протекала река Вардар, по которой никто не сплавлялся. Верховья Вардара оказались совершенно дикими. Река течёт между крутых гор, каскады бурных порогов несли каяк вперёд и вниз через ущелья. До Велеса в Македонии я добрался поломав половину шпангоутов. Идти дальше было невозможно. Шкуру каяка я отправил в Германию для ремонта и её так хорошо отремонтировали, что когда она пришла назад, македонская таможня настаивала на том, что это новое изделие и хотела начислить пошлину как на таковое. А потом Вардар замёрз. В общем, в Велесе я задержался на пять месяцев.

Весной я наконец ушёл дальше. Пересёк македонско-греческую границу и остановился на берегу противоположном от Трансконтинентальной железной дороги. Железнодорожный берег был очень крутой. Как только я поставил палатку (у меня была небольшая палатка, пока она не сгнила и я не выбросил её) по железной через реку прошёл поезд. Я не знал, что на следующей станции бригада поезда доложила обо мне как о подозрительном персонаже. Около полуночи меня разбудили крики снаружи, я откинул полог палатки и увидел два наведённых на меня карабина и пограничников. Позади стояли их лошади. У нас не было общего языка для общения, и я просто показал им паспорт. Что-то пробормотав, один из них показал мне жестом сесть на вторую лошадь и мы вдвоём, оставив второго пограничника, около двух часов ехали по диким холмам. Наконец приехали в крепость, где меня представили коменданту. Это был обаятельный молодой офицер. Увидев греческую визу в паспорте он сразу принёс свои извинения и стал настаивать, чтобы я прошёл к нему в комнату, выпить кофе и вина.

В Салониках я наконец увидел море. За исключением незначительных инцидентов, плавание вдоль Греческого побережья было мечтой байдарочника и вот я высадился на пляже острова Андрос. Я едва вышел на берег, как увидел идущих ко мне по песку двух маленьких девочек в белых воскресных одеждах. Они несли круглый каравай хлеба из которого торчали три цветных яйца. Был день пасхи и это был приветственный приём жителей Андроса! Андрос — богатый остров. Меня пригласили на танцы в клуб судовладельцев, я танцевал там с девушками, которые говорили по английски лучше меня. В этом невероятный контраст того, что каяк может дать своему хозяину. Вот вы, одетый как бродяга, сражаетесь со встречной волной, вас поливают брызги и вы реально подвергаетесь опасности, а через час, в чистой, сухой одежде, извлечённой из герметичного ящика, вы сидите на одном из окон великолепного клуба. Играет музыка, девушки, вина со всего света на выбор.

В Кастеллоризо девушка, чтобы выйти замуж, должна иметь приданное, соответствующее статусу семьи и порй это становится непростой проблемой. Брат обязан внести вклад в приданное сестры. Это означает, что юноше у которого много сестёр придётся долгое время работать не покладая рук, но он должен поддерживать статус семьи. Существует обычай, в ночь помолвки (которая происходит незадолго до свадьбы) будущие супруги спят в одной комнате, но молодой человек не должен касаться невесты, чтобы показать, что их союз основан на влечении духа а не плоти. Термин «петтинг» в Кастелоризо неизвестен, и здесь девушке, если она оказалась не девственницей, лучше умереть.

 

219757_900.jpg

 

К этому времени я решил, что мне не нужна эта работа на Кипре (она послужила причиной начала моего путешествия). Я хотел совершить такое плавание на каяке, которое войдёт в историю. Именно здесь я впервые сказал самому себе: - Почему бы не Австралия? Конечно, я не был настолько глуп, чтобы рассказать о своих амбициях кому то ещё — по крайней мере пока. Пока я отправился вокруг Кипра, вдоль западного побережья, через Лимассол в Ларнаку. Поскольку каяк можно перевезти куда угодно, я решил, что Суэцкий канал это слишком проторенная дорога, почему бы не дойти до побережъя Сирии и доехать на автобусе до Мескена в верховьях Евфрата. Это было бы классно.

Дорога в Мескен не существовала, разбитый автобус просто ехал по пустыне, но он довёз меня до места назначения. Евфрат окружён финиковыми плантациями. Я видел там много арабских мужчин и совсем не видел женщин, за исключением самых старых. Там меня приглашали в свои дома, где приходилось сидеть на земляном полу среди множества арабов. На большом медном блюде приносили местный тонкий жёсткий хлеб и мясо, баранину или козлятину с подливкой. Никаких приборов нет, есть нужно рукой, но только одной рукой, иначе вы оскорбите хозяев. В чужих странах я подчиняюсь местным обычаям.

Я взял за правило, никогда не отказываться от приглашений. Лучше грязная еда и паразиты в чужом доме, чем выстрел в ночи. Именно так арабы выражают обиду на пренебрежение гостеприимством.

Однажды ночью я сплавлялся вниз по Евфрату. Течение несло меня то к одному берегу, освещённому ярким лунным светом, то к другому, погружённому в чёрную тень. Я должно быть задремал. Грести приходилось лишь изредка. Внезапно с освещённого луной берега раздались два выстрела. Моментально проснувшись я принялся быстро грести, в спешке, не в ту сторону, но времени на раздумья не было, нужно было уйти в темноту. Было ещё несколько выстрелов, потом всё стихло. Но мне нужно было ещё пройти мимо этих стрелков. Я перешёл на тёмную сторону реки используя течение, коснувшись воды веслом всего раз или два. Было слышно, как на берегу говорят мужчины, но выстрелов больше не было. Я так никогда и не узнал, кто они были такие и почему стреляли в меня.

Плавание от Фалуджи до Басры не показалось мне опасным. Несколько недель спустя двое немцев, Мэй и Фишер, услышав о моём путешествии, решили пройти тем же маршрутом. Они были хорошо оснащены, намного лучше чем я. Но, во время путешествия они совершили ошибку, отвергли гостеприимство арабов — они боялись блох и вшей. Их обоих застрелили в палатке на берегу реки, всё их имущество было украдено.

Я бы мог написать целую книгу о следующем, относительно коротком этапе плавания вдоль персидского побережья до Британского Белуджистана — и когда-нибудь я это сделаю. Тогда я поклялся, что никогда больше ноги моей не будет в Персии.

Оголодавший, я добрался, наконец до первого крохотного поселения Персии, где предстал перед властями в лице двух босоногих полицейских. Они были очень дружелюбны и, очевидно, очень бедны.

После проверки паспорта, который они держали вверх ногами, они зарубили курицу и приготовили её с рисом. Для меня это была первая нормальная еда за несколько недель. Насколько бедны были эти люди стало ясно, когда кости, которые я выбросил, тут же были подобраны и обглоданы деревенским парикмахером. Мелкие кости он пережёвывал целиком.

На протяжении последующих пятисот миль вдоль персидского побережья до Бандар-Аббаса я много наблюдал за жизнью и обычаями жителей Персидского залива. Там все женщины с возраста 12 лет носят маски из чёрной ткани. Только однажды я видел персиянку без маски, это была жена — временная жена — офицера таможни. У этого прозападного офицера уже была жена в Тегеране. На время своего контракта на работу в Персидском заливе он женился на этой местной девушке. Очень красивая, ей было 15 лет. Чтобы заполучить её он должен был заплатить отцу 160 томанов (около 30 фунтов). Половина этой суммы была сразу оплачена наличными, но полный расчёт должен был быть произведён когда чиновник вернётся в Тегеран. Если она откажется следовать за ним, не только оставшиеся 80 томанов не будут выплачены, но и первоначально заплаченные деньги должны быть возвращены. Это как бросать монетку с двумя решками — она не могла поехать с ним в Тегеран. В персии женщина кроме мужа может общаться только со своими родственниками, другие не имеют права даже смотреть на неё. Если она поедет в Тегеран, никто никогда её больше не увидит, жива она или умерла будет знать только он.

Однажды я прошёл мимо трёх арабских парусных судов, стоявших на якорях в устье ручья. С борта мне махали, чтобы я остановился и поднялся на борт выпить с ними чаю. Но дул очень хороший бриз, который было жалко упускать, и я прошёл мимо. Раздался выстрел, пуля попала в воду всего в нескольких дюймах от меня. Оглянувшись, я увидел, что арабы спустили на воду лодку, полную гребцов, которая погналась за мной, но с хорошим ветром мне не составило труда оторваться от них. В то время таможня управлялась бельгийским персоналом по контракту с персидским правительством, а эти парусники разгружали контрабандный сахар.

От Бандар-Аббаса я сделал рывок к Гвадару на границе с Белуджистаном. Ещё ни один мореплаватель не стремился с таким нетерпением стряхнуть со своей байдарки брызги мерзких вод Персии. Я причалил к пляжу окружённому высокими утёсами когда уже стемнело и поднял каяк на берег. Я отчаянно нуждался в пище. Ещё с моря, подходя к берегу, я заметил два арабских парусника лежащих на пляже чуть дальше по берегу, и направился к ним, но они оказались заброшенными, это были просто обломки. Вернувшись к каяку, я обнаружил, что он исчез. Меня охватила паника! Я остался один на этом враждебном берегу, в беззаконной стране убийц, воров и контрабандистов. Лодка исчезла вместе с деньгами, паспортом и абсолютно всей моей собственностью, за исключением шорт и рубашки, которые были на мне.

С рассветом стали видны окружающие залив высокие утёсы и несколько жалких хижин. Я поднялся к хижинам по скалам и обнаружил там несколько рыбаков и двоих полицейских, вооружённых карабинами, рассказал им о пропаже моей байдарки, но они ничем не помогли. Я настаивал, я сказал им, что еду к шаху в Тегеран и что являюсь его гостем. Это побудило их реквизировать лодку с аутригером, на которой меня отвезли в пограничную деревню.

Капитан местной полиции был умён и, конечно, коррумпирован. Когда я сказал, что в лодке есть деньги и половину из них я отдам нашедшему, он уверенно заявил: - Вы получите её обратно.

Ночью в бараках происходили какие-то крупные разборки и дискуссии, а утром капитан, его помощник и я отправились куда то на другой лодке. Вскоре мы подошли к доу, на носу которой лежал мой каяк. Ни одна вещ в нём не была тронута.

Арабы на борту объяснили, что нашли его дрейфующим в море и подняли на борт, на самом деле, конечно, они его украли, увидев как я причаливал в темноте. В моём кошельке в разных валютах было около восмидесяти фунтов, половину я отдал капитану, но это было ничто, настолько я был рад, что получил обратно свою лодку.

Каждый раз, останавливаясь на ночёвку, я был далеко не в одиночестве. Вокруг каяка собиралась толпа. История о моём плавании, искажённая при пересказе, продвигалась по индийскому побережъю горозда быстрее чем я сам.

Я прибыл в Коломбо 13 мая 1935 года, ровно через три года после того, как я покинул свой родной город Ульм в Германии.

Из Рангуна, несмотря на приближающийся сезон муссонов, я решил отправиться в Мергуи. Прежде чем я туда добрался, муссон был уже в самом разгаре. Внезапные шквалы с проливными дождями порой отбрасывали каяк на несколько миль с курса. Раз случилось, что далеко в открытом море ветер повернул мне навстречу. После непрерывной гребли на протяжении всей ночи, утро застало меня практически на том же самом месте где и предыдущие сумерки. Выбравшись на берег, я чувствовал себя пьяным. Кисти рук, сжимавшие весло 30 или 40 часов, разжимались с сильной болью. Я не чувствовал голода, только глубокое истощение, хотелось только упасть и закрыть глаза. После этого я забыл про всякий график и отдыхал несколько дней, ведь неизвестно, что ожидает меня на следующем переходе.

В Сингапуре меня ожидал новый каяк. Я перегрузил в него свой багаж и отправился на Суматру.

Из Батавии побережьем Явы дошёл до Сурабаи. На севере Бали снова перенёс серьёзный приступ малярии и не дождавшись, пока болезнь пройдёт, по глупости , отправился на Ломбок. На протяжении большей части этого перехода было сильное встречное течение и, прежде чем я добрался до берега, малярия снова взяла верх. Я был в ужасном состоянии, какие-то аборигены спустились к пляжу и практически затащили меня наверх, в деревню, где меня принял местный сельский староста Кепала Кампонг.

 

219994_900.jpg220448_900.jpg221265_900.jpg

 

На острове Кисар произошло неприятное изменение отношения туземцев ко мне. Они стали надменны, постоянно пытались надуть меня на чем либо, иногда кидались камнями. Я старался не останавливаться нигде надолго.

Перейдя на Лакор, я остановился на небольшом песчаном пляже, защищённом коралловым рифом. После недавнего опыта не было никакого соблазна пойти в близлежащую деревню.

Примерно через час подошли несколько туземцев, я попытался узнать у них о течениях, они сказали, что лучшее время для выхода, завтра, в пять часов утра. Некоторые из них попросили у меня пустые бутылки из под воды, но они были необходимы мне в путешествии и я был вынужден отказать.

Несколько часов спустя меня разбудил голос, очень тихо повторяющий: «Туан! Туан!» Я откинул полог и выглянул наружу. Там собрались около двадцати туземцев. Лунный свет был настолько ярок, что я узнал среди них некоторых из моих давешних посетителей. Я спросил, чего они хотят, но не получил никакого реального ответа. Я попросил их дать мне немного поспать, потому что я очень устал и опустил полог в знак того, что беседа окончена. Но через несколько минут один из местных жителей, стоя на коленях у лодки, начал говорить что-то тихим голосом, в то же время его пальцы пытались открыть полог.

Я был зол, сел в лодке и теперь заметил, что у всех туземцев в руках копья, мечи и мачете. Строгим тоном я приказал им оставить меня в покое. “Pistol ada” («У меня есть пистолет»), сказал я, и показал его в блеске лунного света. Он не был заряжен. Он никогда не был заряжен и предназначался как последнее средства устрашения для туземцев, которые не оставляют меня в покое. При виде пистолета они немного отступили, но всего лишь на несколько шагов. Стоявший же на коленях возле каяка не поднялся и продолжал говорить со мной спокойным тихим голосом, но, как только я положил пистолет, он издал дикий крик и его руки сомкнулись на моём горле.

Подбежали остальные, пять или шесть из них удерживали меня сидящим в каяке, они вцепились в меня как пиявки. Сильные руки схватили меня за волосы. Отчаянно дёрнувшись я сумел вырвать одну руку и попытался убрать пальцы со своего горла.

Моя одежда, а в эти тропические ночи я одевал только саронг, была изорвана в клочья во время потасовки. Они связали мне ноги и руки лентами из сушёной буйволовой кожи и разграбили каяк. Моё связанное тело протащили за волосы несколько ярдов по песку, постоянно пиная при этом ногами. Потом меня подняли, отнесли недалеко и бросили в нескольких ярдах от воды.

Я был гол и связан, но чтобы понять весь ужас моего положения, представьте себе исступлённое остервенение этих аборигенов. Они привыкли что белый человек, это хозяин, теперь же белый находился в их власти и это пьянило их. Болтая какую то тарабарщину, возбуждённый туземец держал мачете в нескольких миллиметрах от моего горла, было понятно, что он хочет сделать. Чёрные руки ощупывали моё голое тело, это был самый отвратительный опыт.

Я пытался взывать к их здравомыслию, но слова белого человека теперь не производили никакого эффекта, казалось они только усиливают их возбуждение, поэтому я решил, что абсолютное молчание будет лучше.

Они о чём то переговорили, после чего главный ушёл, оставив десять охранников присматривать за мной. В течении часа я так и лежал, охранники тихо разговаривали о чём то. Вдруг, совершенно без причины, один из них подошёл ко мне и ударил ладонью по левому уху. Не смотря на путы я пытался сопротивляться. Он отскочил на пару шагов назад, а затем несколько раз ударил меня по затылку. Увидев, что я действительно беспомощен, вернулся к разговору с остальными.

Я получил передышку и обнаружил, что левое ухо ничего не слышит, барабанная перепонка лопнула.

Спустя, возможно, еще час, охранники вернулись, посадили меня под скалой рядом с лодкой, и ушли, в том же направлении, что и лидер банды со своими людьми. Когда они в последний раз бросиди меня на песок, я заметил, что полоска кожи стягивающая одну ногу, похоже ослабла. После долгих дерганий и извиваний мне удалось снять её со щиколотки и освободить одну ногу. Теперь я мог встать!

Я пошарил в каяке, надеясь найти там нож, но он был полностью разграблен. Попытался разрезать путы острым краем камня — не получилось. Оставалась ещё одна надежда, я пытался развязать узлы на запястьях зубами. Поначалу они не поддавались. Но кожа буйвола была очень жёсткой и один из свободных концов ленты торчал снаружи. Я сумел протолкнуть его подбородком через узел так, что с другой стороны моих связанных запястий образовалась петля. Вывернув запястья, я поймал её зубами и потянул. Если бы кожа была чуть мягче, я бы не смог этого сделать.

Через десять минут первый узел был развязан. Второй поддался легче и через двадцать минут мои руки были свободны, но я всё ещё не был в безопасности. Я подтащил каяк к воде, что после всего пережитого далось не просто. Теперь можно было вздохнуть. Было несколько минут чтобы осмотреть оставшийся багаж. Туземцы, очевидно, думали, что мой самый большой резервуар содержит только воду - на самом деле в нём была камера, плёнки и большая часть моей одежды. Я погрузил его в лодку и сразу отгрёб на 30..40 ярдов от берега. Не прошло и пяти минут, как показались факелы туземцев, возвращающихся на пляж. Но я был в безопасности, сидел и смотрел. Они были возбуждены, а когда обнаружили, что я исчез, казалось волна безумия накрыла их.

Я добрался до островов Сермата со своими синяками и ссадинами в качестве доказательсв своей истории, в которую иначе вряд ли кто поверил. Вскоре прибыл Резидент на Молукках с ежегодной инспекцией островов. Мне пришлось повторить ему всю свою историю. Он немедленно отправился на Лакор с командой представителей власти чтобы разобраться с бандитами и арестовал шестерых, включая лидера. На последующем судебном процессе лидер получил шесть лет каторги, как и двое других членов его банды. Двое получили по два года, а один — год.

 

220166_900.jpg

 

Что касается меня, я отправился сначала в военный госпиталь в Амбоне а потом обратно в Сурабая, где мне прооперировали ухо. Я провёл четыре месяца на лечении пока поправился.

Ровно через год после нападения я покинул город Саумлаки, что на островах Танимбар, на новой лодке. Перешёл на острова Кей, после чего мне предстоял самый большой, за все странствия между островами, переход до Новой Гвинеи. Прибыв в первый населённый пункт с голландской администрацией, я стал причиной головной боли ответственных чиновников. Они не знали что делать, арестовать меня или позволить идти дальше.

Наконец разрешение пришло и я отправился через Голландские территории в Маданг, Порт Морсби и, в конечном счёте на Сайбай, самый северный остров Австралии, являющийся официально частью собственно Австралии.

Я достиг своей цели за семь лет и, как уже упоминалось раньше, был интернирован, так как Германия и Австралия находились в состоянии войны.

Австралия оказалась хорошей целью. У меня здесь много друзей, и я построил свой дом здесь, на Питтуотер, недалеко от Сиднея. Я надеюсь вновь посетить Германию, но Австралия - это то место, где я дома.

 

220745_900.jpg221083_900.jpg

 

Источникhttp://igorkiporouk.livejournal.com/33950.html

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 1 год спустя...
  • Постояльцы

Не так круто,но достойно,сахалинцы:https://ostrov2049.com/2018/06/03/новинка-2016-морской-поход-через-два-моря/

Интересный ресурс.

Движуха!Рекомендую,кто с пулей в голове :)

Изменено пользователем dexter2014
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете написать сейчас и зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, авторизуйтесь, чтобы опубликовать от имени своего аккаунта.
Примечание: Ваш пост будет проверен модератором, прежде чем станет видимым.

Гость
Ответить в этой теме...

×   Вставлено с форматированием.   Вставить как обычный текст

  Разрешено использовать не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отображать как обычную ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставлять изображения напрямую. Загружайте или вставляйте изображения по ссылке.

Яндекс.Метрика
×
×
  • Создать...