Из истории медицины : лепра на Камчатке
Проказа в Камчатке принадлежит к болезням эндемическим;
господствует здесь давно и по форме своей составляет болезнь жестокую и страшную,
потому что совершенно не излечима.
В. Маргаритов. Камчатка и ее обитатели, 1899.
Лепра («проказа») появляется на Камчатке в XIX в. Согласно воспоминаниям местных жи- телей, первыми больными лепрой были якуты, переселенные на полуостров с целью развития ско- товодства: «в 30-х годах были присланы якуты для разведения скота, которые болели этою болезнью и все умерли; затем, в 50-х годах, сюда были вызваны иркутские казаки, из которых некоторые по- селились в старых домах якутов и тоже начали хворать теми же язвами; семьи этих казаков, до сего времени, имеют прокаженных» (1, с. 137). По данным К. Дитмара, якутскую колонию в 1825 г. осно- вал на р. Тихой (приток р. Паратунки) начальник Камчатки А. В. Голенищев «чтобы завести здесь в широких размерах скотоводство». Пришедшее с течением времени в упадок поселение принял решение возродить в середине XIX в. губернатор В. С. Завойко как «большое поселение скотоводов и земледельцев» (2, с. 458). Прибыли иркутские переселенцы, прежнее название Тихая и Орловка было заменено новым – Николаевская. Без внимания осталось только одно обстоятельство – дан- ный район стал очагом опасной болезни. Между тем, заболевание лепрой уже было реальностью для местных жителей. Первый приют для лепрозных, или как тогда говорилось «проказных», был основан на Дальнем озере (в системе р. Паратунки). Просуществовал он недолго, и в начале 50-х гг. XIX в. его перенесли на Паратунские источники под названием «карантинного заведения» (пример- но в 7 верстах от сел. Николаевская). В 1854 г. здесь находилось 10 человек: «теперь насчитывается 10, страшно изуродованных, прокаженных. Доставляемые им время от времени съестные припасы складывались далеко от их жилья в назначенном для этого месте, чтобы устранить всякую возмож- ность соприкосновения с другими людьми, а оттуда уже сами больные уносили их к себе. В случае смерти бедняги хоронили сами своего товарища где-нибудь поблизости. В Камчатке ничего так не боятся, как этих несчастных, а врачебной помощи, при равнодушие местных врачей, абсолютно никакой нет» (3, с. 460).
Согласно последующим медицинским отчетам ежегодное количество больных лепрой со- ставляло 10–15 человек, и положение находившихся в карантинном заведении оставляло желать лучшего: «Заведение это удалено от порта на Паратунские ключи, где больные для излечения бо- лезни пользуются ими. Туда помещают людей, страждущих болезнью, называемою проказой... они помещались в доме без сеней, вместо печи в нем был камин, рамы в зимнее время одинарные, необ- мазанные, стены не проконопачены и крыша при дожде дает течь. Участь этих больных заслуживает самого человеколюбивого попечения, ибо не было примера, чтобы кто нибудь вышел из карантина, получивши облегчение, и поступивший в него осуждается на вечное заключение. Они знают напе- ред, что от сей болезни смерть и смиренно ждут ее. Я сам видел, как один больной делал себе гроб» (4, с. 136). Неизвестно, при каких обстоятельствах местные власти приняли решение о закрытии карантинного заведения для лепробольных, но к концу XIX в. оно уже не функционировало.
В 1897 г. в состав экспедиции В. Маргаритова «с специальною целью ознакомиться с кам- чатской проказой и сифилисом» присоединился врач Ю. К. Шиманский. На основе собранных све- дений был сделан ряд общих выводов о состоянии заболеваемости лепрой на полуострове:
«1. Число прокаженных на Камчатке очень невелико – всего 10 человек.
2. Случаются новые заболевания. Из 19 зарегистрированных в прошлом году осталось 5, к которым в 1898 г. Прибавилось еще 5 новых случаев заболевания (Бочанцев, Мурашев, Климова, Зимирев, Порошова).
3. Возраст забоевших 12–25 л.
4. Больные составляют, в общем, 1/7 % всех жителей.
5. Проказа в большинстве случаев заразительна.
6. В истоки р. Камчатки зараза занесена из окрестностей Петропавловска, куда проникла из Якутска.
7. Особенно тяжелых форм, с отваливанием конечностей, не наблюдается.
8. Если существует наследственность, то в поздней форме.
9. Проказа держится семьи.
10. Отделение плохо проведено, многие не отделены и находятся в условиях образования новых гнезд.
11. Констатируется болезнь, обыкновенно, слишком поздно, когда она уже в сильном развитии.
12. Содержание больных везде крайне неудовлетворительно, несмотря на то, что средства хотя и ничтожные, имеются в наличности.
13. Питание, почти исключительно, рыбной пищей, отсутствие растительной пищи и суро- вый климат делают организм более восприимчивым.
14. Если проказа не быстро распространяется, – то вследствие очень трудных путей сообщения.
15. Отделение не встречает сопротивления в народе.
16. При настоящем экономическом положении страны, содержание прокаженных ложится тяжелым бременем на те семьи, где есть больные проказою».
В качестве оптимальной меры по прекращению распространения заболевания доктор Ши- манский рекомендовал сельскую изоляцию больных, «как наиболее целесообразной и доступной (меры. – А. Л.) для камчатских жителей». «Всех больных в Камчатке, в настоящее время, 10, и от- делить их в подходящие помещения, устроенные вблизи родных селений, пока не составит особого труда и не потребует больших расходов от казны» (5, с. 140).
Тяжелое положение больных лепрой на полуострове не осталось без внимания властей и, по ходатайству начальника Петропавловского округа П. А. Ошуркова, в 1898 г. из сумм, выделен- ных Министерством внутренних дел на «призрение прокаженных» в Приамурском крае, четыре тысячи рублей предназначались для Камчатки. Лепрозорий было решено учредить в Николаевском (варианты названия в источниках в жен. роде – Николаевская, Николаевка, в ср. роде – Николаев- ское. – А. Л.), возможно, на том основании, что именно в этом селении проживало большее число лепрозных. Для этого было необходимо провести общий медицинский осмотр всех жителей и разре- шить здоровым переселиться в другие пункты, выплатив компенсацию за их дома. По неизвестным причинам окружной врач свои обязанности не выполнил, хотя и имел предписание о необходимости проведения осмотра в Николаевском (6, с. 161). Благое начинание по организации лепрозория стало на практике тяжким испытанием для жителей селения: «...жители согласились выселиться, но им, из опасения разноса заразы по всей Камчатке, не позволяют выселяться, а больных проказой присе- ляют, и селение Николаевское в глазах всей Камчатки получило репутацию очага проказы. Во всей Камчатке не найдется человека, который бы купил бы какое-нибудь произведение хозяйства никола- евцев. Все сторонятся от николаевцев. Их хозяйство, не находя ровно никакого сбыта, падает, пада- ют духом и сами жители но, покорные, как и все вообще, камчадалы, воле властей, они безропотно несут тяжелый крест, выпавший на их долю избрание селения Николаевского местом для устройства лепрозории...» (7, с. 163).
Из числа зарегистрированных больных лепрой в Николаевском к 1901 г. в живых осталось только трое: Николай Бобриков, 42 года, Степан Мурашев, 38 лет и Домна Михайлова, 29 лет. Не- смотря на то, что каждый из них получал ежемесячно паек из казны, жизнь больных не стала легче, так как они по-прежнему были лишены не только медицинской помощи, но и элементарного ухода. Степан Мурашев, потерявший способность ходить и передвигавшийся только ползком на руках, был, фактически, полностью зависим от товарища по несчастью – Бобрикова. «Мои разговоры с Бо- бриковым пробудили Мурашева... – Ходить не могу, вши меня заели. Тело не мыл более года, белья не менял с зимы. Все ноет внутри, а кости точно шильями раскаленными кто колет. Когда товарищ заболеет и заляжет – воды нет попить, за дровами некому сходить, некому печку истопить. Молюсь Богу, чтобы помереть скорей...» 28 июля 1901 г. Степан Мурашев умер (8, с. 162).
Несмотря на довольно оптимистические выводы исследователей конца XIX в. о том, что «прокаженные Камчатки вымирают» (9, с. 531), новые случаи этого заболевания продолжали фик- сироваться. И наконец в 1906 г. в окрестностях Петропавловска – в бух. Раковой – был построен лепрозорий. «Раньше прокаженные группировались в Николаевском селении, но надзор там за ними, как в изоляционном отношении, так и в медицинском, был слишком недостаточен, что и вызвало необходимость построить близ г. Петропавловска отдельную лепрозорию. Расположена она в Авачинской губе в Раковой бухте, на берегу моря, в живописной местности. Построено несколько опрятных домиков, в которых и размещаются лепрозные в числе восьми человек. Находящиеся еще в силах занимаются рыбной ловлей и огородом, а зимой чтением и играми. Врач посещает лепрозных из Петропавловска; на месте же несет второй год самоотверженную службу сестра милосердия Пермской Общины Марья Григорьевна Волкова» (10, с. 258).
В 10–20-е гг. XX в. на Камчатке фиксировались следующие очаги распространения лепры: с. Мильково, Верхне-Камчатск, Щапино, Козыревск, Ключи, Камаки, Нижне-Камчатск, Харчино, Коряки, Елизово, Николаевка, Паратунка. В распоряжении исследователей середины XX в. были анкетные данные лепробольных, выявленных на Камчатке и изолированных в Петропавловский, Дальневосточный и Иркутский лепрозории. Данные сведения позволяют частично отследить территориальную локализацию и количество лепрозных на Камчатке в первой четверти XX века. Фамилии указанных лиц, по этическим соображениям, в приведенной ниже таблице, опущены.
Характерно, что большинство лепробольных по-прежнему не изолировались в лепрозорий в бух. Раковой, а завершали жизнь в условиях местной изоляции в отдельных помещениях непода- леку от населенных пунктов. Болезнь локализовалась в пределах семьи, поражая целые поколения родственников. Новый очаг болезни образовывался, зачастую, в случае вступления в брак с пред- ставителем семьи, в которой были лепрозные (очаг лепры возник в Ключах после брака Мартилея с Аксиньей). Также опасность представляли все семейно-бытовые контакты – Яков и Петр (Коряки) были не только дальними родственниками, но и друзьями; Ироида стала причиной заражения Усти- ньи (Камаки) – женщины проживали в двух половинах одного дома и т. д.
В 20-е гг. XX в. лепрозорий в бух. Раковой продолжал существовать и испытывал трудности, свойственные эпохе. Обследование положения здравоохранения в Камчатской губернии в 1926 г. зафиксировано: «...неудовлетворительное оборудование лечебных учреждений, особенно колонии прокаженных, необходимым инвентарем и снабжение медикаментами», и, также: «недостаточность принимаемых мер к надлежащей изоляции больных проказой, значительное число коих находятся вне колонии прокаженных» (12). Согласно смете расходов в лепрозории 1920–1921 гг. значились: фельдшер-заведующий, повар-сторож и 2 человека больных (13). По данным последних из имею- щихся в наличии документов (документы за 30-е гг. XX в. в ГАКК отсутствуют) камчатского окруж- ного отдела здравоохранения за 1926–1927 гг. лепрозорий еще функционировал (14). В 1942 г. в Ти- тульном списке сети медучреждений Камчатской области его уже нет (15). Лечением лепробольных на Камчатке в советское время занималась уже существующая сеть медицинских учреждений. Так, в начале 50-х гг. XX в. диагноз «лепра» (3 человека) был зафиксирован в отчетных документах боль- нично-поликлинического объединения № 2 пос. Индустриального (сейчас городская больница № 2 Петропавловска-Камчатского) (16).
В 50-х гг. XX в. на территории Камчатской области было зафиксировано 5–6 действую- щих очагов лепры, преимущественно в Мильковском, Усть-Камчатском, Елизовском, Соболевском и Усть-Большерецком районах и Петропавловске-Камчатском. В целом по Камчатке имелось около 200 контактных лиц (17). Характерно, что большинство лепробольных по-прежнему не изолировались в лепрозорий в бух. Раковой, а завершали жизнь в условиях местной изоляции в отдельных помещениях непода- леку от населенных пунктов. Болезнь локализовалась в пределах семьи, поражая целые поколения родственников. Новый очаг болезни образовывался, зачастую, в случае вступления в брак с пред- ставителем семьи, в которой были лепрозные (очаг лепры возник в Ключах после брака Мартилея с Аксиньей). Также опасность представляли все семейно-бытовые контакты – Яков и Петр (Коряки) были не только дальними родственниками, но и друзьями; Ироида стала причиной заражения Усти- ньи (Камаки) – женщины проживали в двух половинах одного дома и т. д. В 20-е гг. XX в. лепрозорий в бух. Раковой продолжал существовать и испытывал трудности, свойственные эпохе. Обследование положения здравоохранения в Камчатской губернии в 1926 г. зафиксировано: «...неудовлетворительное оборудование лечебных учреждений, особенно колонии прокаженных, необходимым инвентарем и снабжение медикаментами», и, также: «недостаточность принимаемых мер к надлежащей изоляции больных проказой, значительное число коих находятся вне колонии прокаженных» (12). Согласно смете расходов в лепрозории 1920–1921 гг. значились: фельдшер-заведующий, повар-сторож и 2 человека больных (13). По данным последних из имею- щихся в наличии документов (документы за 30-е гг. XX в. в ГАКК отсутствуют) камчатского окруж- ного отдела здравоохранения за 1926–1927 гг. лепрозорий еще функционировал (14). В 1942 г. в Ти- тульном списке сети медучреждений Камчатской области его уже нет (15). Лечением лепробольных на Камчатке в советское время занималась уже существующая сеть медицинских учреждений. Так, в начале 50-х гг. XX в. диагноз «лепра» (3 человека) был зафиксирован в отчетных документах боль- нично-поликлинического объединения № 2 пос. Индустриального (сейчас городская больница № 2 Петропавловска-Камчатского) (16). В 50-х гг. XX в. на территории Камчатской области было зафиксировано 5–6 действую- щих очагов лепры, преимущественно в Мильковском, Усть-Камчатском, Елизовском, Соболевском и Усть-Большерецком районах и Петропавловске-Камчатском. В целом по Камчатке имелось около 200 контактных лиц (17).
Тема распространения лепры на Камчатке является практически не изученной. В настоящее время можно выделить ряд вопросов, которые нуждаются в дальнейшем исследовании: деятель- ность специализированных учреждений («карантинного заведения», лепрозория в бухте Раковой), оказание помощи больным лепрой в советский период, причины, обусловившие прекращение распространения этого заболевания на полуострове, и другие.
1. Маргаритов В. Камчатка и ее обитатели. Хабаровск, 1899.
2. Дитмар К. Поездки и пребывание в Камчатке в 1854–1855 гг. Петропавловск-Камчатский, 2009. 563 с.
3. Там же.
4. Маргаритов В. Указ. соч.
5. Там же.
6. Сильницкий А. П. Поездка в северные округи Приморской области // Вопросы истории Камчатки. 2011. Вып. 5.
7. Там же.
8. Там же.
9. Слюнин Н. В. Охотско-Камчатский край. Т. I. Хабаровск, 1900.
10. Унтербергер П. Ф. Приамурский край. 1906–1910 гг. СПб., 1912.
11. ГАКК. Ф. 419. Оп. 1. Д. 121. Л. 154–168.
12. Там же. Ф. 30. Оп. 1. Д. 2. Л. 112.
13. Там же. Ф. 78. Оп. 1. Д. 1. Л. 15об.
14. Там же. Ф. 15. Оп. 1. Д. 1. Л. 1; 22.
15. Там же. Ф. 419. Оп. 1. Д. 4.
16. Там же. Д. 25. Л. 102об.; Л. 177об.
17. Там же. Д. 121. Л. 69.
Ляшук А. В. Из истории медицины : лепра на Камчатке // "Всеобщее богатство человеческих познаний" : материалы XXX Крашенник. чтений / М-во культуры Камч. края, Камч. краевая науч. б-ка им. С. П. Крашенинникова. - Петропавловск-Камчатский, 2013. - С. 196-200.
Это конечно когда нибудь и будет, чтобы государство относилось ко всем одинаково, но мы наверное этого не увидим. Каждый относится к своей работе по разному кто то закрывает глаза, а кто то по совести. А там такие же люди как и мы.Поставьте себя на место любого инспектора дорожного или водного, как бы вы действовали. Я никого не защищаю просто порыв совести.